Алексей Старков. Журнал «Инфопресс» (№ 21), Эстония, 2002 г.

Не знаю, говорит ли это имя что-нибудь сегодняшним подросткам как зрителям детского кино. Наверняка им больше знакомы имена кинозвезд американских. Увы… Но вот родители нынешних мальчишек и девчонок еще застали на излете великой страны наш родной кинематограф для детей, от которого теперь остались рожки да ножки (хорошо хоть, что фильмы тех лет сохранились и все-таки им находится место в сетках вещания телеканалов). В этом кинематографе считали за честь работать многие маститые актеры. В нем была, как выражались раньше, и целая плеяда талантливых юных артистов. В том числе и Рома Мадянов — юный киноактер 70-х. Он один из тех, кто не сошел с артистической стези и во взрослой жизни…

— Роман, есть актеры, о которых говорят: «ой, он, оказывается, И РЕБЕНКОМ ТОЖЕ снимался в кино». А есть выросшие юные киноартисты. Вот для меня вы — ВЫРОСШИЙ ЮНЫЙ АКТЕР. Вас такой «комплимент» не удивляет, не обижает?

— Нет. У меня, кстати, в этом году тройной юбилей: 40 лет, из них 30 лет в кино и 20 — на театре. Странно бывает, когда подумаешь об этом: уже такие сроки…

— Вспомним детство? Не возражаете?

— Вспомним.

— Счастливое оно было?

— Да, наверное, счастливое. Такой, дай Бог, «счастливый билет» выпадает нечасто. Попасть в десять лет в ТАКУЮ команду — играть у Данелии Гекльберри Финна в «Совсем пропащем», объездить всю Прибалтику, и с кем? С артистами-«монстрами» — Леоновым, Кикабидзе, Скобцевой, Басовым. Снимая первую часть картины, мы практически всю Литву и Латвию исколесили. А Миссисипи снимали уже на Днепре.

— Напомним вашу детскую фильмографию. «Совсем пропащий», «Весенние перевертыши», «Все дело в брате», «Додумался, поздравляю!»… Что еще?

— Было десять картин в детстве. Из них в трех — главные роли: «Совсем пропащий», «Весенние перевертыши» и «Все дело в брате». А еще была, например, картина «Пусть он останется с нами» — фильм со львом, его Ирина Тарковская, первая жена Андрея Тарковского, снимала. Последним, десятым, «юбилейным», был «След на земле», где играли Витя Павлов, Наташа Гундарева. После этого был большой перерыв — театральный институт, и только потом я попал к Гайдаю в «Частный детектив, или Операция „Кооперация“». В кино было очень много эпизодов, в том числе опять же у Георгия Николаевича Данелия в «Насте» и «Орле и решке». Из последних работ — сериал «Гражданин начальник».

— Ну ваш продажный прокурор Анциферов хоро-ош!

—  Мне все говорили: «Ну ты и сволочь там, Мадянов!»…

Я не любитель детективов, но «Гражданин начальник», на мой взгляд, смотрится хорошо — он достаточно честен и в то же время без модного нынче надрыва. Когда его крутили второй раз, по НТВ, у меня была возможность посмотреть, и я, к своему удивлению, порадовался: некоторые серии просто очень хороши — грамотно, спокойно, по-человечески сделаны, ничто не режет ухо. Придираться, конечно, можно сколько угодно, тем не менее сериал этот я считаю удачным. А если говорить о невышедших еще работах последнего времени, то назову две. Петр Ефимович Тодоровский снял, и очень быстро, комедию «Жизнь забавами полна». А Иван Дыховичный — фильм «Копейка», про историю первой модели «Жигулей», очень оригинальный сценарий. Сам жду этих картин с нетерпением, ничего не видел, только материал на озвучании.

— Вернемся в детские годы. Когда вы поняли, что съемки — это не забава, а работа? Тянуло ли после первого фильма сниматься во втором, после второго — в третьем?

— Я вообще считаю своим первым учителем моего отца. В той команде, в которой я работал, меня очень быстро поставили на место, и к этому же приучал меня он. Кино… да, все это очень интересно, но это не забава, это тяжелейший, изнурительный труд, подчас вровень со взрослыми. Конечно, мне давали побольше поблажек, побольше поспать, чтобы хоть как-то восстанавливаться. При любой возможности, если меня не снимали, отец меня оберегал и сразу: отдыхать! В результате у меня не было этакого щенячье-романтического отношения к происходящему. Да, все это интересно — меняются города, мы куда-то переезжаем, жизнь кипит, но когда мы приезжаем на площадку — это работа до рвоты, до переутомлений, до прочего-прочего-прочего… И я, пожалуй, очень рано понял, что кроме этого уже вряд ли что-нибудь смогу. В моих маленьких мозгенках очень быстро сформировалось, в какую сторону надо думать о дальнейшей своей жизни. Тут опять роль отца была колоссальной — он направил меня к тому, что надо обязательно театральную школу получить.

— На днях пересматривал «Весенние перевертыши». Фильм хоть и детский, но достаточно серьезный. Ваш Дюшка Тягунов — он ведь маленький философ, он думает о достаточно серьезных вещах. Играя Дюшку, играя Гека Финна, вы разделяли серьезность мыслей своих героев или «так дядя режиссер велел»?

— «Маленький философ» — согласен… Что касается Дюшки, то там я был уже чуть постарше, где-то 11-12 лет. И когда Дюшка открывает книжку, смотрит во Вселенную и понимает, что он пылинка в этом бесконечном, — да, эти мысли тогда и меня посещали. С другой стороны, не скажешь, что я уж так проникался всем этим… Я тоже шел по наитию, от самого себя, от того, что я мог предложить.

…Вы вспомнили «Совсем пропащего». А я вспоминаю знаменитый танец оттуда, который потом во ВГИКе лет 10-15 показывали как «суперобразец» актерского дела, операторского, работы художника. Вечерняя Миссисипи, я с трубкой танцую по берегу, рядом с проходящим светящимся пароходом, из трубы которого летят столбы искр, идет джазовая музыка… Слава тебе Господи, мне всегда везло как на режиссеров, так и на партнеров. лучшие мультики Это удивительно. Меня не покидает это ощущение до сих пор.

— А то, что называется «бремя славы», вас коснулось?

— Был период такой эйфории — как раз на съемках «Совсем пропащего». Но я повторяю, там была такая команда, где очень быстро ставили на место. Игра на публику у этих людей считалась дурным тоном. Вот что я как маленький мальчик быстро впитал… Зная дикую популярность дяди Жени Леонова, один раз я пацаном вместе с отцом и с ним прогулялся по херсонскому рынку. Я помню, ЧТО ЭТО ТАКОЕ. Я тогда для себя сразу отметил: не дай Бог вот так! Это был ужас: не остановиться, никуда не ткнуться, улица замирала, рынок замирал, потом начиналось что-то фантасмагоричное, надо было просто убегать оттуда…

Нет, для меня это прошло безболезненно, я не особенно этим страдал. Был, конечно, какой-то детский выпендреж в школе. За тобой, десятилетним, приезжает черная «Волга», на которой написано «Киносъемочная». У-у-у, класс!!! Ну чего не выпендриться-то! Еще мне разрешали вот такие (показывает на плечи) патлы носить. Восьмиклассников-десятиклассников стригли для начальной военной подготовки, военруки всех гоняли, а тут какой-то «шпиндель» в четвертом классе — и ему разрешают такие патлы…

— А другая сторона славы? Выражения типа «а еще артист!»? Отношения учителей, одноклассников, друзей не портились? Не было зависти? Не было фиг в кармане?

— Ну, наверное, зависть была. Но я не помню каких-то очень серьезных осложнений. С учителями — да, было немножко сложнее. Вопрос этот был решен очень просто (краем уха слушающий наш разговор актер Борис Щербаков подсказывает: «Денег дали».- прим. авт.)… Вот, Боря прямо в корень смотрит. Педагоги понимали, что меня практически не бывает в школе. Поэтому по тем экзаменационным предметам, которые закладывают какую-то образовательную основу, — допустим, физика, химия, английский, математика, русский и литература — просто-напросто «Мосфильм» оплачивал репетиторские занятия. И когда я приезжал, меня мои же любимые преподаватели напичкивали знаниями, догоняя материал, по которому я отстал, и уходя, может быть, даже несколько вперед, чем остальной класс. Так что я не был потерянным учеником. И атмосфера в школе сразу стала вполне приемлемой. Возникала даже гордость — что у нас учится такой человек.

— Школа была обычная?

— Школа была самая наиобычная. Моя родная, напротив дома. Я вообще пальто никогда не надевал — из дома прямо в форме бегом в школу. Это Подмосковье, Дедовск, 30 километров от Москвы.

— Значит, можно сказать, что в кино вы попали не по блату?

— Ну как сказать… У меня отец-то был, во-первых, режиссером на телевидении, потом он был вторым режиссером на «Экране», в Останкино. И просто когда у нас было свободное время, меня и моего старшего брата Вадима брали за шкирку, сажали в автобус и везли на съемки, потому что мать не могла за нами в Дедовске уследить. И вот очередной раз снимали школу, перемену, нас взяли и кинули в массовку, мы носились там с ребятами. И так получилось, что на эту съемку приехали несколько ассистентов режиссеров отсматривать ребят для работы на «Мосфильме», на студии Горького. Меня в первом же углу заловили — «Мальчик, ты чей?» Я говорю: «Вон мой папа, к нему все вопросы». И дальше — кому-то физиономию бить. Не помню уж, но с кем-то я там подрался, так что меня поймали в самый ответственный момент… А оказалось, что на следующий день надо уже ехать к Георгию Николаевичу Данелия — и разговаривать, и на кинопробы. Вот так и попал. Сказать, что отец привел меня на «Мосфильм», — нельзя. Меня увидели.

— Роман, можете ли вспомнить хотя бы несколько судеб ребят, которые снимались, но актерами не стали? Кем, например, стал ваш партнер по «Додумался, поздравляю!» Алеша Ершов? У него ведь была прекрасная главная роль в фильме «Внимание, черепаха!» Мальчик, наверное, был с будущим…

— Да, он был с определенным будущим. Встреча с ним последний раз была очень давно, и, насколько я помню, он уже был на какой-то административной должности. Как у него сложилась судьба в этом плане — не могу сказать, не знаю, потому что не соприкасался с ним лет 15, если не больше. А другие ребята… Я сейчас не вспомню имен. Не все так гладко в этом деле складывается. Это «вирус», который попадает в человека очень надолго, навсегда. Но, к сожалению, не всегда так складывается судьба и удача, что это можно продолжать дальше. Единицы выдерживают. Вот две единицы (показывает на Щербакова, который, между прочим, свою детскую роль в фильме «Мандат» сыграл, когда Рома Мадянов только появился на свет.- прим. авт.) — выдержали. И то, скорее всего, это больше заслуга театра.

— В каком, кстати, вы служите?

— Пока я служу в Театре Маяковского, вот уже почти 20 лет. Я себя считаю более театральным артистом, нежели киношным. Хотя кино тоже очень люблю и, по мере возможности, снимаюсь.

— Закончу я «оригинальным» вопросом. А своим детям, Роман, вы бы пожелали такой же карьеры? Чтоб в кино с десяти лет и все такое…

— Вы знаете, пожелал бы. Хоть это и тяжело, но… В 10-12-15 лет увидеть всю страну. Встретиться с удивительными людьми, которых, увы, становится все меньше и меньше. Царство им небесное! С ними увидеться — за счастье, а тем более вместе выходить на съемочную площадку — у-у-у… Это позже понимаешь. Понимаешь, что ты работал с Михаилом Ивановичем Жаровым, с Басовым, с Леоновым… Мне даже неудобно сейчас перечислять — вдруг кого-то не назову и тем самым обижу…

Пожелал бы. Я был лишен этого (жест, повторяющий укол наркомана в руку. — прим.авт.), лишен портвейна в подъезде и других «прелестей подворотни». И слава Богу! Был уже совершенно другой круг интересов. Конечно, все было в жизни. Да, и я выпивал, уже будучи взрослым человеком, после института. Был такой период, жуткий. Этого не надо стесняться, это моя жизнь. Слава Богу, я не то что перестал этим делом увлекаться — я сейчас просто не пью. Свое выпил, хватит. А уж тем более выходить на сцену пьяным, выпивши — это для меня сейчас, можно считать, преступление.

— М-да… А некоторые актеры балуются. Приходилось видеть артистов, приезжающих на творческие встречи «нагрузившись»…

— (Вздыхает) Беда, беда, беда… Так, возвращаясь к нашему вопросу, еще раз скажу — пожелал бы. Пожелал бы каждому человеку осуществления самых заветных желаний.