Татьяна Хорошилова. «Российская газета», 3 февраля 2006 г.

Роман Мадянов, в детстве сыгравший Гека Финна в фильме Данелии «Совсем пропащий», известен своими ролями в самых рейтинговых сериалах: «Участок», «Гражданин начальник», «Штрафбат», «Дети Арбата», «Охота на Изюбря», «Солдаты». В «В круге первом» он сыграл главного эмгэбэшника Абакумова, расстрелянного после смерти Сталина. Сейчас он снимается в фильме Никиты Михалкова «Двенадцать рассерженных мужчин» и назначил мне встречу на «Мосфильме». Мадянов оказался невысокого роста и крепкого телосложения.

— У вас привычка играть военных?

— Форма мне идет.

— Как вы работали над ролью главы МГБ Абакумова?

— Все произошло достаточно быстро. Репетировали перед съемками с партнерами и Глебом Анатольевичем Панфиловым. Просматривали документальные фильмы про Абакумова. Так удивительным образом совпало, что один из них как раз показали по телевидению. Приехал я после репетиции домой, включил телевизор, а там — мой герой на экране…

— И какой была атмосфера на площадке?

— Замечательная. Для артистов были созданы идеальные условия. В актерской профессии ничего не уходит в песок, все идет в копилку — знания, личный опыт, переживания, наблюдения.

— Одни артисты, создавая образ, привносят краски из собственного опыта, другие — фантазируют. К какой категории относитесь вы?

— Ко второй. Я представил его, каким он может быть, когда остается один в кабинете: как он ведет себя, какие у него привычки, что он себе позволяет. Затем я представил, какой он с подчиненным: как себя держит, как говорит… Затем он предстал в моем сознании в третьей ипостаси — какой он с арестантами. И еще — какой он наедине с собой. Это пять основных сцен, пять ситуаций, в которых проявлялись его характер и в целом личность. Потому что он личность неординарная. Эти пять ситуаций, вместившиеся в одну серию, раскрывают Абакумова. Он в каждой сцене — разный. И он разный — по нарастающей.

— Но не слишком ли человечным он у вас получился? Ведь на нем лежит ответственность за террор, расстрелы людей…

— Такими понятиями, как «сволочь», артисты не оперируют. Нет ни плохих, ни хороших. У каждого хорошего человека есть что-то плохое в характере, в поступках — и наоборот. У плохого находить что-то хорошее — это не я придумал.

— Во время встречи со Сталиным у вашего героя буквально на глазах у зрителей на лбу выступает пот. Как вам удалось его «выжать» в нужную минуту?

— Чаю выпил очень горячего перед съемкой.

— Это ваш не первый антисталинский сериал. Можно ли считать, что появление «Детей Арбата», «В круге первом» — это реабилитация в кино целых поколений, которые были вычеркнуты из социальной жизни нашей страны?

— Конечно. Наши отцы, наши деды жили в условиях тоталитарного давления: это внешне был каток, но внутри они могли быть свободными людьми. Они радовались жизни. Для кого-то были это черные дни, для кого-то светлые. Это — история. Мы не можем это ни зачеркнуть, ни переписать. Это не в нашей власти. Мы задеваем зрителя, если есть зрительский интерес к этой теме. Но ни «Детей Арбата», ни «В круге первом» я сериалами не назову. Это многосерийное художественное кино.

— Это фильм-покаяние?

— Можно сказать и так. Нагрешили-то много. Люди даже не захоронены по-человечески. Пока в земле лежат такие тела, не может быть покоя. Дед мой тоже где-то лежит в безымянной могиле. Он пропал без вести. куплю диплом с реестром Баба Паня получила сообщение через месяц после начала Великой Отечественной войны…

— Откуда вы родом?

— Я родился в Подмосковье. Но горжусь тем, что мои родственники по отцовской линии — казаки. Хотя, наверное, не имею права называть себя казаком. У казаков есть такое понятие: казак — сын казачий — и хрен собачий…

— Но казачья кровь в вас говорит?

— Я люблю оружие. Охоту. Рыбалку. В детстве даже мечтал быть егерем, лесником.

— Репрессии задели вашу семью?

— Моего прадеда по отцовской линии расстреляли. Отец ездил с какими-то документами — добивался реабилитации. Документов было целый чемодан.

— Прадеда расстреляли в период раскулачивания?

— Да. При этом дед был ярым коммунистом. В коммунизм искренне верил, хотя тоже пострадал: якобы «за троцкизм» был лишен права преподавания в университете. Преподавал историю в школе рабочей молодежи.

— Солженицына до съемок фильма читали?

— «В круге первом» читалось тяжело. В запрещенные времена читал «Архипелаг ГУЛАГ» в ксероксе, втихаря, совершенно истрепанный экземпляр. Был шок от прочтения. Философские рассуждения я «промахивал», но информацию «пожирал», лагерные истории. Я не ожидал, что мне достанется Абакумов. Когда Панфилов пригласил меня и сказал, что он хочет, чтобы я сыграл Абакумова, я опешил.

— Почему?

— А он двухметрового роста. Этот человек с четырьмя классами образования прошел всю номенклатурную лестницу и дошел до министерского поста. Он создал СМЕРШ, который идеально работал всю войну. Нужно было играть не человека, а роль личности в истории. Но мне сказали: «Рост тебя не должен волновать. Это наша забота».

— Внешней схожести добивались?

— Портретного сходства с ним я у себя не находил. Но в этом и не было необходимости. Из моих волос «делали чуб» назад и открывали лоб. Из грима ничего не было. Я играл со своим лицом.

— Каким на самом деле был, по-вашему, Абакумов?

— Он — человек системы. Прекрасно все понимал. У него были блестящие мозги. Он держался крепко. Понимал прекрасно: если не он, так его. И он держал под контролем мощную организацию. Вот почему появилась в кадре гиря в его руке: это мощная здоровая личность, он занимался спортом. Прием с гирей нашелся в ходе репетиций: мой герой читает глазами документы, а подспудно гирю в руках «качает». В то же время он испытывал страх перед поездками в Кунцево, на Ближнюю дачу. Мне хотелось показать и его силу, и человеческую слабость.

— Абакумов Сталина боялся?

— Да. Хотя во всех других ситуациях был очень смелым. Но не было человека, кто тогда абсолютно не боялся Сталина.

— Тучи над ним сгущаются?

— Сгущаются. В конце фильма показаны времена, когда Берия все же берет верх над Абакумовым.

— Вы сами смотрите теперь фильм по телевидению?

— Нет, я супругу и сына попросил записать хотя бы две первые серии. Мой герой появляется в начале и в конце фильма. Когда будет фильм на DVD, я его посмотрю без рекламы, без памперсов, без прокладок. Может, появится пара свободных вечеров. Сейчас — съемки. Приезжаем на «Мосфильм» к 10.00, уезжаем после 12 ночи.

— Много репетировали?

— Раза три с разными партнерами, но это хорошая тенденция: прежде чем выходить вживую на площадку, если сцены достаточно сложные внутри, надо репетировать. Когда роль много раз проговаривается, остается потом хорошая «выжимка». Мы только «включали» свою собственную природу — и все. Это было 6 дней праздника для меня.

— Какой Панфилов на съемочной площадке?

— Светлый. Творческий. Он обожает артистов, прощает им все. Дает точные, подчас театральные замечания, он — мягкий. Никуда не спешит.

— Что вам дает кислород на площадке?

— Режиссер — мастер. Партнеры. Дисциплина. Все подчинено только делу, потому что на экране потом появится артист, а не то, что было за кадром. А когда появляется всеобщее внимание, то возникает ощущение, что ты не имеешь права подвести.

— Вам не надоело играть отрицательных персонажей?

— Да нет… Хотя в «Штрафбате» у меня герой — бяка, и в «Солдатах», и в «Карусели». Поиграл «гадов»…

— Какими ролями гордитесь?

— Ну, я больше самоед, хотя в каждую роль вложены нервные клетки. В свою актерскую кухню я редко кого впускаю. Я самокритичен. Мне редко что нравится. Но «В круге первом» я сыграл достойно.

— Вы начали сниматься в кино еще в детстве?

— В 9 лет я сыграл Гекльберри Финна в фильме Георгия Данелии «Совсем пропащий». Мой отец работал режиссером на телевидении. Жили мы в подмосковном Дедовске. Однажды мать сказала отцу про меня, чтобы он забрал нас с собой на работу, на съемки. Через две недели я уже играл Гека Финна в компании Евгения Леонова, Ирины Скобцевой, Вахтанга Кикабидзе.

— Коллеги поздравляют вас?

— Да. Никита Сергеевич Михалков поздравил с работой «В круге первом». А это самая дорогая оценка. Больше награды нет. Никакими «Никами» это не перекрыть. Это дороже призов. Это дает внутренний стимул для дальнейшей работы.

— Сейчас вы как раз снимаетесь у него в «Двенадцати разгневанных мужчинах».

— Это как провидение. Господь свел. Такие приглашения бывают редко. Я очень хотел поработать у Никиты Сергеевича, мне грех жаловаться. Я работал с Данелией, Гайдаем… И вдруг — как снег на голову. Позвонили в начале декабря. У меня перехватило дух. Для актера это счастье — заниматься любимой профессией с мастером уровня Михалкова, он может поставить более сложные задачи, чем ты себе вообразить сможешь. Хотя это и безумно тяжело.

— Кто ваш герой?

— Один из рассерженных мужчин. Один из присяжных. Они у нас все по номерам. Я — номер шесть. Нет ни главных, ни второстепенных героев. По сюжету мальчик убивает приемного отца, и мы решаем его судьбу…