Артур Соломонов. Газета «Известия», 5 апреля 2006 г.

В «Открытом театре Юлия Малакянца» состоялась премьера спектакля «Вольный стрелок Кречинский». Постановка Татьяны Ахрамковой по пьесе Сухово-Кобылина. Главные роли достались Анатолию Лобоцкому и Роману Мадянову. С актерами встретился специальный корреспондент «Известий»

— Вы говорили, что ваш Расплюев — большой ребенок. Но кроме этого он ведь еще и большой негодяй.

— Нет, ни в коем случае! В театре мне везло — таких отъявленных негодяев, как в кино, я не играл. И мой Расплюев не негодяй.

— Ну, мошенник.

— Ну, мошенник, согласен. Но все равно в этом есть и обаяние, и доброе начало.

У моего Расплюева трагическая судьба. Он искренне удивляется — почему так изменилась жизнь? Господи, что ж за жизнь-то такая пошла — за мошенничество приходится расплачиваться? Морду бьют! Для него это истинная трагедия. Это классический образ приживалы — пугливого, вруна, но обаятельного.

— Вы сказали, что в кино сыграли много негодяев. Я у вас на сайте на эту самую тему читал несколько вопросов, оставленных вами без ответа…

— У меня компьютер сломан. Есть у меня дома товарищ один — Роман Романович Мадянов-младший, который накачал туда игр каких-то и занес два таких вируса, что мастера уже две недели бьются.

— Так вот, на вашем сайте часто задают такой вопрос: почему вас, как правило, назначают на роли отрицательных героев?

— Артист не выбирает. Получился у меня первый негодяй — и пошло-поехало. И чем дальше, тем все гаже и гаже, гаже и гаже… Дошло до того, что мой сын пришел ко мне и сказал: «Хватит уже гадов играть!»

— Вашего Абакумова, министра МГБ из сериала «В круге первом», нельзя назвать просто «гадом». Это сложный образ — вы показываете и его взаимоотношения с арестантами, и те редкие моменты, когда он остается наедине с собой, и его слабости…

— Это ведь не я первый придумал — в плохом ищи хорошего. Мы же не знаем, каковы были мысли Абакумова, его искренние намерения. Пусть мой герой будет и наивным, и смешным, и трагичным, и подлым.

— Впервые роман Солженицына вы наверняка прочитали в самиздате.

— Конечно. Честно скажу, рассуждения я пропускал, промахивал. Там потрясающе были описаны документальные факты. Дали мне книгу на две ночи, и я ее проглотил.

— Вы сыграли и в другом фильме, который тоже можно назвать антисталинским, — «Дети Арбата». То есть вы вольно или невольно участвуете в мучительной для нашего общества попытке трезво взглянуть на свое прошлое. купить приложение к диплому Не случайно после выхода «Детей Арбата» было немало писем, где говорилось, что фильм порочит наше светлое прошлое.

— Может быть, передается страх от наших матерей, отцов и дедов? Очень много людей, которые мечтают вернуть те времена, прежний железный порядок.

Я никогда не говорю категорично: эта эпоха была хороша, а вот эта — плоха. А какой экономический скачок сделала держава в тот период! Какой мощной она стала!

— С помощью бесплатной рабочей силы…

— Да. А вы можете найти способ заставить людей так же работать и за такие короткие сроки создать мощную державу? Иначе этому пространству суждено было погибнуть. Нас бы сожрали: с востока — Япония и Китай, а с запада — Германия. Но то что творилось ради этого, люди уничтожались десятками миллионов…

— Это коснулось вашей семьи?

— Да. Мой прадед был расстрелян. Моего деда обвинили в троцкизме. Он был преподавателем истории и должен был читать курс лекций в университете, а ему разрешили преподавать только в школе рабочей молодежи. И все равно он искренне верил в идеалы коммунизма, прошел всю войну от звонка до звонка и умер коммунистом.

Когда я получал комсомольский значок, он со слезами на глазах говорил: «Запомни этот день на всю жизнь! Теперь ты комсомолец». А я к этому был равнодушен — ну, повесили значок на грудь.

— В партию не вступали?

— Нет. Хотя шли разговоры о том, что, может быть, надо ради карьеры.

— Когда вам еще не было и десяти лет, вы сыграли в фильме Данелии «Совсем пропащий».

— Да, это было в 1972 году. Тридцать четыре года прошло — страшно подумать… Это песня — в девять лет попасть в такую команду: Басов, Леонов, Кикабидзе…

— Как совмещали школу со съемками?

— После восьмого класса я практически не учился. «Мосфильм» оплачивал мне педагогов, которые занимались со мной индивидуально.

— У вас дома есть терьер, крыса и кролик. Актер может что-то почерпнуть у животных для своей профессии?

— Собака все понимает, только не разговаривает. С ней можно общаться, как с человеком. Скажешь тихо: «Мне не до тебя», и она уходит на свое место.

Как-то выпустили сдуру погулять кролика (Ромка назвал его Баксом), он пробегал по комнате минуты две, потом его поймали. После этого то телевизор стал рябить, то компьютер вырубаться. Смотрим — а он за две минуты покоцал все кабеля! По пути, пока бежал, погрыз все. А ведь сытый же был, гад!

— Опыт службы в ракетно-космических войсках пригодился в актерской профессии?

— Сначала я думал, что эти полтора года пропадут. Но опыт пригодился в том же «В круге первом», в «Штрафбате», в «Солдатах». Сейчас я смотрю «Солдат» — и сразу вижу, кто служил в армии, а кто нет. Говорить об армии можно до бесконечности. Как только собираются мужики, которые служили, так после первого же стакана начинают вспоминать армию.

И в театре, подспудно, этот опыт мне тоже пригодился. Бывает такое состояние, что у тебя температура 38, а надо играть, иного варианта просто нет.

А когда радикулит у меня разыгрался, мне блокаду сделали, и я все равно играл. Скрутило меня в лифте, сыну Ромке был годик. Я взял его на одну руку — в нем было килограммов шесть, а другой рукой нажал кнопку, и тут меня парализовало от боли. Я осел вместе с Ромкой, мы приехали на свой этаж, дверь открылась, а я стою на карачках, и слезы от боли катятся. Вызвали скорую, вкололи мне три шприца обезболивающего — и вечером я играл спектакль…